Попытка колледжа Уитон придерживаться своих убеждений показывает мудрость Бога в создании Церкви, как это сделал Он
Это «Евангелический Гарвард», и он попал в национальные новости за попытку уволить профессора политики, который сказал, что христиане и мусульмане поклоняются одному и тому же Богу. Посторонний не может судить о том, что на самом деле происходит между колледжем Уитон и Ларсией Хокинс, но можно сказать, что внутренние разногласия по поводу того, что школа считает, показывает, что евангелисты превращаются в католиков или, по крайней мере, обнаруживают, что для того, чтобы жить в мире, необходимо действовать как католическая церковь. работает.
Колледж обвинил Хокинса в нарушении его «богословских позиций».«Справедливо, можно сказать. Колледж может решить, каких убеждений он придерживается как организация, и потребовать от своих преподавателей согласия с ними. Если бы больше католических колледжей были так осторожны с религиозными обязательствами своих преподавателей. Если профессор передумает, как это бывает с людьми, колледж может попросить его двигаться дальше и заставить его сделать это, если он не сделает этого сам.
Но колледж обвиняет Хокинса в том, что он придерживается точки зрения, которая не является частью «Заявление о вере», которое преподаватели должны подписывать каждый год. Это не является очевидным следствием этого Заявления, очень подробного, которое включает в себя Никейский Символ веры с евангельскими особенностями. Один из ведущих евангелических богословов страны, пишущий в главном журнале евангелизма, «Christianity Today», написал 13 лет назад: «Является ли Отец Иисуса Богом Мухаммеда? Ответ, безусловно, и да, и нет». Хокинс, кажется, сказал примерно то же самое.
Евангелизм настаивал на вере, основанной на том, что ясно говорит Библия, которую каждый может увидеть сам, если посмотрит, и которая разрешает все важные вопросы. Это очаровательный идеал. Это просто не работает на практике. Церковь настаивает на сложной структуре доктрин и живом голосе для их толкования. Она также рада оставить многие вопросы открытыми - не говоря, что на них нельзя ответить, но что у Церкви пока нет ответа. Точный статус ислама, помимо слов Lumen Gentium «вместе с нами они поклоняются единому, милосердному Богу, судье человечества в последний день», кажется одним из этих..
Так устроены вещи, что-то, по-видимому, понял Бог, когда создавал свою Церковь. Он создал ее, чтобы она жила в истории. Возникают вопросы, на которые существующие утверждения не отвечают, и кто-то, обладающий властью, должен ответить на них, и в этот момент Церковь добавляет ответы к существующим утверждениям, иначе авторитет решает, что на них еще нельзя ответить, и обсуждение продолжается. У нас, конечно, есть Писание, как и у наших друзей евангелистов, а также Катехизис из 2865 пунктов и живой Арбитражный голос, чтобы исследовать все многочисленные вопросы, на которые должны ответить живущие в мире христиане.
Я увидел то же самое, что и много лет назад в Уитоне, на ежегодном собрании Евангелического богословского общества, которое я посетил через несколько месяцев после того, как моя семья присоединилась к Церкви. Руководство утверждало, что несколько членов нарушили очень минимальное заявление о вере группы. Услышав, что двое мужчин были обвинены по сути в ереси, я подумал, что они явно доказали свою правоту в соответствии с написанным заявлением.
Чтобы утверждать, что они не соответствовали требованиям, руководство должно было настаивать на убеждениях, которых заявление о вере не охватывало (фактически Катехизис Евангелической церкви), и на полномочиях некоторых старших членов говорить во что на самом деле верили ETS (по сути, живой Магистериум). Это был единственный способ, которым они могли обосновать свою позицию, и их доводы вполне могли соответствовать тому, чего придерживались евангелисты в целом. Но для этого им пришлось отказаться от часто провозглашаемой простоты евангелизма в пользу чего-то вроде католицизма.
Честертон докопался до этого в православии. Он говорил о людях, мечтательно говорящих о духе христианства, но не любящих практику христианства, - например, о людях, которые любят Иисуса и презирают святого Павла, - но это относится и к нашим друзьям, которые считают христианство простой операцией. «Вот почему вера имеет ту проработанность доктрин и деталей, которая так огорчает тех, кто восхищается христианством, но не верит в него», - писал он.
Когда кто-то верит в вероисповедание, он гордится его сложностью, как ученые гордятся сложностью науки. Это показывает, насколько она богата открытиями. Если это вообще правильно, то будет комплиментом сказать, что это продуманно правильно. Палка может случайно попасть в отверстие, а камень - в углубление. Но и ключ, и замок сложны. И если ключ подходит к замку, вы знаете, что это правильный ключ.
Я видел выражение лиц друзей, когда они спрашивали, во что верит Церковь, и показывал им Катехизис. Это очень толстая книга. Они надеялись на что-то более короткое. Вы можете себе представить их лица, если я им покажу еще и документы Второго Ватиканского Собора, еще одну толстую книгу, и документы предшествующих соборов, еще более толстую книгу, и сборники папских энциклик, целый комплект толстых книг, и все меньшие, но все же важные проповеди и утверждения.
Пугающий, да, но аргумент в пользу Церкви как живого голоса Бога в истории. Церковь решает проблемы по мере их возникновения и авторитетно отвечает на них (или оставляет их открытыми авторитетно). Только так религиозная организация может оставаться верной своему основанию и сохранять свою идентичность. Как можно было бы выразить в одном из жизнерадостных современных гимнов, хотя я никогда не слышал, чтобы кто-то так делал, наш Бог - Бог практичный. Отсюда эта разработка доктрин и деталей.
